Наши офисы и партнеры зарубежом

Чтобы узнать подробную информацию, нажмите на изображения офисов и культурных центров. Информация о центральном офисе в Цюрихе: www.prohelvetia.ch

Досье >

КУЛЬТУРНЫЙ ОБМЕН: В ПОИСКАХ НОВЫХ ФОРМАТОВ

Летом 2020 года Про Гельвеция Москва объявила опен-колл FastForwArt – мы искали проекты, способные предложить новые форматы культурного обмена в стремительно изменившемся мире. Международные творческие связи стали особенно хрупкими и мы больше, чем когда-либо, чувствовали потребность в создании актуального языка для продолжения профессионального общения и сотрудничества между российским и швейцарским арт-сообществами.

Вместе с нашими партнёрами, художниками и кураторами мы стали исследовать тему новых форматов: что это может быть, кроме зум-конференций, онлайн-трансляций и цифровых копий оффлайн-событий? В рамках опен-колла FastForwArt мы получили более 60 проектных заявок со всей России и поддержали те из них, где были предложены самые экспериментальные и, вместе с тем, перспективные способы со-творчества — виртуальные музыкальные комнаты, видеоигры, цифровые аудио экскурсии, пространства заботы и другие необычные формы коллабораций. Отдельным от FastForwArt полем для экспериментов стали онлайн-резиденции и виртуальные пространства для совместной работы художников.

Сейчас, когда проекты-победители опен-колла FastForwArt реализованы, а онлайн-резиденции стали почти привычными, важно оглянуться назад и подвести первые итоги, поразмышлять, удалось ли задуманное — найти по-настоящему актуальные и релевантные сегодняшнему времени форматы взаимодействия? Насколько новыми и «рабочими» оказались предложенные способы? Чтобы найти ответы на эти вопросы, мы создали онлайн-досье «Культурный обмен: в поисках новых форматов» — спецпроект, где вместе с искусствоведом, арт-критиком и шеф-редактором журнала «Искусство» Алиной Стрельцовой, а также с кураторами реализованных проектов, в тексте, подкастах и онлайн-дискуссии мы осмысляем произошедшее, даём оценку не только сделанному, но и в целом рассуждаем о дальнейших перспективах международного сотрудничества в сфере культуры. Это онлайн-досье — приглашение к парадоксальному эксперименту: оглянуться назад, чтобы увидеть, что нас ждёт впереди.

Будем рады вашей обратной связи по адресу moscow@prohelvetia.ru

Digital-иллюстрация: Виктор Тяпков

СКОРЕЕ ВПЕРЁД

Летом 2020 года Швейцарский совет по культуре «Про Гельвеция» запустил опен-колл FastForwArt в поисках новых форматов взаимодействия творческих профессионалов и культурных институций во время пандемии, когда закрылись границы и обменные программы были приостановлены. Художники, кураторы и музыканты предлагали свои варианты, как нам теперь работать в новых условиях. Однако если присмотреться, ни один из вопросов культурной повестки карантинного времени не был по-настоящему новым. Необходимость отказаться от большого числа перелётов — это требование экологии, а не только закрытых границ. О стремительной цифровизации всех сфер нашей жизни говорят примерно с начала двухтысячных. Избыточное число выставочных и прочих культурных событий, требование производить всё больше и больше в попытке удержать аудиторию, уже привело к выгоранию многих арт-профессионалов. А в пандемию то же требование распространилось на культурное производство в цифровом мире. Необходимость иначе регулировать своё время и свои отношения с аудиторией тоже была осознана художественным сообществом не вчера. Так что же коронавирус? Кто-то иронично и верно назвал его универсальным усилителем вкуса: с его помощью мы наконец узнали то, что знаем уже много лет. Пока весь мир ждёт и надеется, что вакцинация и коллективный иммунитет вернут всё как было, становится всё очевиднее, что «как было» точно больше не надо, надо как-то иначе.

По сути FastForwArt — это и есть вопрос «А как надо иначе?», адресованный художникам и музыкантам. Легко заметить, что все победители опен-колла построили свои небольшие миры на стыке виртуального и физического пространства, где художники из Швейцарии и России могут встречаться, что-то вместе придумывать и делать. Важно, что эти миры они построили на собственных принципах и основаниях, предлагая не столько формат совместной работы, сколько свои модели новой вселенной.

Перекрёстки реальных и виртуальных миров

Самый интересный аспект всех этих виртуальных миров — их отношения с миром материальным. Ближе всего к физическому пространству нашей жизни оказывается проект You, inter Alia кураторов Алины Белишкиной и Валерии Мостовой. Он представляет собой набор электронных карт двух городов — Петербурга и Женевы, на картах обозначены точки, и нажав на кнопку, можно прослушать монологи художников, привязанные к тому или иному месту, например, по Канонерскому острову гуляет Алёна Терешко, на остановке на улице Марата, напротив Музея Арктики и Антарктики, оказывается Ольга Житлина, к магазину фурнитуры женского белья, когда-то принадлежавшему её прадеду, направляется Франсуаз Каракко. Структура эта, очевидно, близка променад-театру, спектаклям-прогулкам в наушниках, самый известный из них — серия Remote берлинского театра Rimini Protokoll, но на самом деле этот жанр популярен и даже характерен для Петербурга, где, например, в пабе на Рубинштейна легко встретить людей в наушниках, слушающих монологи Чарльза Буковски о любви, алкоголе и творчестве. Важно, что такие прогулки, в формате перформансов, спектаклей или даже спортивных квестов, — все нацелены на активное общение зрителя с реальным городским пространством, которое должно включиться в игру и побыть соавтором и соучастником. Совместное творчество человека и города как раз и даёт перформансу энергию жизни. Тем не менее, проект Леры и Алины намеренно отсылает зрителя к реалиям карантинного времени, когда все путешествия по городам свелись к разглядыванию спутниковых карт и панорам. Алина Белишкина рассказывает, как во время пандемии бродила с аудиокнигой вокруг своего дома и ощущала, как пространство города растворяется, и она оказывается даже не в воображаемом пространстве, а в пространстве за пределами мышления. Именно этот опыт пребывания в не-месте, она и хотела передать посредством художественного проекта. И легко заметить, что монологи художников-участников привязаны к обозначенным на карте точкам очень условно, вроде бы ты можешь пройти в наушниках намеченный маршрут, но голос художника вдруг обгоняет тебя, покидает пространство города, ныряет в воспоминания или, например, предлагает тебе побороть страх перед чистым листом и начать писать. Даже если счесть, что всё равно эти тексты предназначены для пеших прогулок по Петербургу, где никогда не было такого жёсткого карантина, как в иных странах Европы, — нам специально дан второй город как образ места куда нельзя попасть: Женева — для петербуржцев, Петербург — для швейцарцев, и ты понимаешь, что оказываешься не в цифровом пространстве спутниковых карт и не на улицах реального города, но где-то в виртуальном лимбе между ними.

Электронная копия жизни

Что точно обозначило карантинное время, так это разницу между арт-профессионалами, много лет назад добровольно выбравшими сеть в качестве своего рабочего пространства, и новыми людьми, пришедшими в цифровой мир вынуждено, чтобы не потерять контакт со своей аудиторией пока закрыты музеи и галереи. Первые осознают виртуальный мир пространством возможностей, легко затмевающих все, что нам может предложить материальная среда, — в цифровой реальности ты можешь быть кем угодно и чем угодно, на тебя не влияет гравитация, законы сети существуют, но принципиально отличаются от земной физики, и их необходимо осваивать. Вторые не всегда уверенно владеют технологиями, и, работая в сети, часто начинают копировать тот мир, который мы потеряли. Так появляются видеоигры «для тех, кто уже год не путешествовал», так на веб-страницах музеев возникают трехмерные копии их реальных стен, так в сети возникает система подтверждения прав владельца на цифровое произведение искусства — при том что нет-арт многие годы гордился тем, что его произведения могут существовать на всех компьютерах мира и принадлежат лишь самому виртуальному пространству, а не конкретному покупателю, — до сих пор это было формой утверждения свободы. Стоит ли удивляться, что пионеры нет-арта с презрением относятся к тем, кто сегодня заявляет о наступившей эре цифрового искусства, а опытные кураторы пишут статьи, где предостерегают коллег от копирования музейных и галерейных пространств в сети. Театральные критики ругают расплодившиеся виртуальные постановки за простое копирование реальной мизансцены и отказ изучать и использовать те по-настоящему богатые возможности, что дает сеть. Тем не менее, сегодняшнее торжество суррогата в сети, поддельных эмоций и поддельного опыта, скорее всего, никуда не денется. Во-первых, потому что, как уже было сказано, многие культурные работники оказались в сети не по доброй воле, и готовы видеть её исключительно заменой того, что недоступно; а во-вторых, потому что оказывается или только кажется, что в сети крутятся большие и легкие деньги, которые можно получить за абсолютно любое искусство, не требующее ни качества, ни глубины.

Проблему подлинного и неподлинного опыта, который способна дать сеть, тоже исследуют художники. И на вопрос, обречены ли мы копировать нашу «реальную» жизнь или можем сделать что-то принципиально новое, они отвечают не с позиций чёрного и белого. Пример тому — проект Бориса Шершенкова «Лаборатория пространственной электроакустики X Space Emulation Art Label». Его команда также построила в сети эмуляцию гигантского концертного зала или музейного лобби, из которого можно попасть в разные музыкальные комнаты. Например, одна из них воспроизводит фрагмент пейзажного парка в Павловске под Петербургом, где звучит музыка Лоика Гробети. Другая — лестницу в холле Электротеатра «Станиславский», для который написал композицию Кристиан Мюллер. Однако копирование реальности — вполне намеренный жест, чтобы поговорить, чем является и не является цифровое пространство. Что в этой среде означают слова «искусственность», «натуральность», «подлинность»? Например, реальный парк в Павловске мог бы показаться неискушенному наблюдателю островком нетронутой природы, но художники SEAL Марина Музыка и Дарья Гофман  выбрали его для своей инсталляции именно потому что это иллюзия: каждое дерево в Павловске специально подбирали как картину для выставки, а аллеи высаживали как музейный променад. Авторы проекта приходят к тому, что, формируя свою новую среду обитания, человек всегда пытался воспроизвести прежнюю, которая казалась ему естественной и природной. И сейчас мы живём в целом коридоре из копий, каждая из которые неточно передаёт предыдущую. Те непреодолимые ограничения, с которыми сталкиваются в сети и не умеют работать новые пользователи, полагает Борис Шершенков, — и формируют аналог законов природы. Они не позволяют нам точно воспроизвести физический мир и вынуждают нас придумывать что-то новое.

Также и в сфере звука: то, чем непосредственно занимается студия, — это акусматическая музыка. Известно, что опыт слушателя всегда зависит от того, где по отношению к источнику звука человек находится, далеко или близко, сзади или сбоку. Зная это, композитор может организовать звук не только во времени, но и в пространстве: создавать такую музыку, которая будет меняться в зависимости от того, где находится слушатель и как он двигается в помещении. Вроде бы подобные композиции можно исполнять только в физическом пространстве, поскольку опыт их слушателя — это, прежде всего, опыт телесный. Однако концертные залы закрылись из-за пандемии, да и без неё в России практически нет студий, оборудованных для прослушивания акусматических композиций, даже в мире их очень мало. Поэтому SEAL попробовала воспроизвести этот опыт в сети. Тот самый фрагмент парка в Павловске и есть графическая среда, куда попадает аватар зрителя, где он двигается и от этого меняется звук, и таким образом музыка становится интерактивной.

Еще сильнее это передает виртуальная комната с лестницей «Электротеатра» — специально для этого пространства швейцарский композитор Кристиан Мюллер два года назад написал девятиканальную композицию, и её разумеется, уже больше нельзя прослушать в том месте, для которого она была предназначена. Однако и в этом случае художники отыгрывают партию размышлений об утраченном и необратимом: архитектор Дарья Смахтина отсканировала реальную лестницу, воспроизвела её в сети, перемещая аватара по виртуальной комнате можно слушать композицию и это каждый раз и для каждого участника, находящегося в цифровом пространстве, будет новым опытом, однако само пространство при этом разрушается буквально на твоих глазах, распадается на фрагменты, облетает, демонстрируя и обнажая работу нашей ненадежной памяти.

Видеоигры как онлайн-выставки

Еще один давний разговор о виртуальном мире как о пространстве новых возможностей ведётся в среде видеоигр. Дело в том, что уже много лет критики пишут, что искусство пришло на территорию гейминга, и между ними уже больше нет границ. В подтверждение этого тезиса всегда приводят тот факт, что нью-йоркский Музей современного искусства с 2012 года начал закупать в свою коллекцию видеоигры. Это правда, хотя кураторы закупают их в отдел прикладного искусства — музей владеет прекрасной коллекцией дизайна, — и выставляют игры тоже на выставках дизайна. Однако важно не это, а то, что профессиональные сообщества людей искусства и разработчиков видеоигр обособлены, закрыты и держат высокий порог входа, между ними нет прямого диалога. Зато есть два совершенно разных языка, которыми, в идеале, нужно владеть одинаково свободно, и чтобы разрабатывать игры, и чтобы обсуждать их, и чтобы просто играть. Пока таких специалистов мало. Из-за этого геймеры пишут гневные комментарии под статьями о не-играх или арт-играх, обнаружив, что их лишили возможности вмешаться в ход игры, и требуют внятных коллизий и интересных механик, полагая, что их отсутствие свидетельствует не о высоком художественном замысле, а о нежелании художников учиться работать в новой для себя среде, разбираться как она устроена. Дела обстоят примерно так же, как с приходом новых арт-профессионалов в сеть: давние сетевые жители обвиняют новоприбывших в невежестве. Однако на самом деле здесь возможны два подхода. Первый требует от художников признать, что территория, куда они пришли, устроена иначе, и от них требуется лично и полноценно осваивать её технический функционал, не отдавая его целиком на откуп программистам, и также что на этой территории по другому устроены отношения с аудиторией: здесь автор игры пытается заинтересовать зрителя своим проектом, а не зритель встает на цыпочки, чтобы прочитать экспликацию. Но есть и другой подход, который озвучила куратор проекта NotLand Ирина Аксёнова, она считает, что это онтологическая черта искусства — приходить на чужую территорию и вести себя не по законам этого чужого мира, а по собственным, воспроизводя присущую именно искусству систему отношений внутри среды, между автором и зрителем произведения, и колонизаторский подход — это самая суть нынешнего изобразительного искусства. Сложно не согласиться, что современное искусство стало современным, именно определив себя через практики экспансии на чужие территории: когда художник приходит в сферу театра, кинематографа, городского пространства, и забирает всё себе, воспроизводя и копируя свои законы в чужом мире.

NotLand — это художественный проект, использующий игровые механики для демонстрации произведений искусства, созданных российскими и швейцарскими художниками Анной Ротаенко, Тиллем Лангшидом, Юргеном Бауманном, Сашей Зубрицкой и Алексеем Борисовым. Они-то как раз сознательно ориентировались на традицию не-игр, где визуальная среда и способы перемещения внутри неё напоминают практику видеоигр, но система отношений между зрителем и автором произведения принадлежит музейному миру. Запустив игру, зритель попадает в бесконечный океан, и освоив клавиши перемещения и прыжков, он ищет работы художников, каждая из которых представляет собой замкнутый и автономный мир, например, сад внеземных наслаждений с мурлыкающей клубникой, куда можно попасть, запрыгнув в гигантский молочник, или система пещер с факелами, таинственным барельефом и невыносимой скрежещущей музыкой.

Здесь, пожалуй, нужно внести еще одно измерение — разговор об онлайн-выставках. В западном арт-пространстве в 2020 году была весьма заметна дискуссия о том, как их организовывать. Был озвучен весь комплекс проблем, связанных с копированием реальных музейных и галерейных пространств на их сайтах и виртуальными прогулками по 3D-моделям. Кураторы и исследователи, много лет занимающиеся арт-проектами именно в сети, предостерегали своих коллег от создания подделок и суррогатного опыта, в то время, как цифровая среда позволяет бесконечно играть с форматом выставки и предлагать самые немыслимые экспозиционные среды. Термин онлайн-выставка бесконечно широк, он включает в себя и рассылку флешек с видеоартом по всему миру, и опубликованные онлайн текстовые инструкции художников, которые потом пользователи пытаются воспроизвести у себя дома, в физическом пространстве, и url-ы, написанные мелом на стенах домов в Лондоне, позволяющие перейти на сайт художника. В этом смысле все проекты FastForwArt можно описать как самые разные онлайн-выставки, но именно NotLand воспринимается как очевидный аргумент в споре копий и оригиналов, предлагая свою уникальную экспозиционную среду. В качестве онлайн-выставки этот проект смотрится даже более выгодно и интересно, чем в жанре видеоигры, поскольку реализует комфортную и понятную именно для музейного зрителя систему отношений.

Пересмотр отношений со своим зрителем и со своим временем

Пересмотр отношений со зрителем — краеугольный камень многих онлайн-проектов и давно назревшая необходимость, поскольку бесконечный поток арт-событий, которые рвут аудиторию в разные стороны, стараются сыграть на её чувстве упущенной выгоды, потребности быть в курсе «о чем все говорят», страхе что-то пропустить и потому быть отвергнутым сообществом, невыносим и для аудитории, и для профессионалов культуры. Решения предлагают и проекты FastForwArt и решения сложные. Например You, inter Alia требует от зрителя на много часов погрузиться в слушанье монологов художников, чтение их переписки, потом записать собственный монолог, который во временем тоже появится на карте. Скажем так, проект не оставляет у человека иллюзии, что с ним можно быстро познакомиться, поставить галочку и побежать к следующему. Кураторы настаивают, что человеку автоматически придётся замедлиться, а потом обнаружить, что его время никуда не делось, оно по-прежнему с ним, и что тотальная нехватка времени оказалась иллюзией, навязанной нынешней системой общественных отношений.

Столь же много времени требует и проект P2P ансамбля «Студия новой музыки» и его куратора Сергея Чиркова. По сути они предлагают слушателю потратить порядка восьми часов своей жизни на прослушивание одного короткого музыкального произведения, зато проследив весь цикл его существования — от рождения композиторского замысла до финального исполнения. Обычно процесс работы музыкального ансамбля над новым произведением выглядит примерно так: композитор приносит музыкантам партитуру, они её разучивают, потом дирижер привносит собственную интерпретацию, затем вещь исполняется на публику. А здесь швейцарский композитор Аннетт Шмуки принесла не готовый нотный текст, а набор слов, записанных в тридцать две строки, и объяснила, что её интересует не смысл написанного, а звучание, движение языка в ротовой полости, которое она интерпретировала как танец. А Серж Вюй принес три несвязанных видеофрагмента. И в обоих случаях музыкантам требовалось придумать, как это вообще можно сыграть. Весь процесс обсуждения, предложения, пробные попытки, языковые сложности диалога российских музыкантов и швейцарских композиторов оказались вынесены на публику, и неслучайно. Ведь даже если концерту современной музыки предшествует вводная лекция о том, что его слушателям предстоит, тот тип внутренней работы, который от них на самом деле требуется, предполагает навык, а он нарабатывается временем и специфическим усилием. Так что несмотря на новый опыт, который в проекте получили и ансамбль, и композитор, именно слушатель в нем обретает больше всех, разрабатывая навык слушанья, который иным способом никак не возникнет.

Практики заботы об арт-сообществе

Противоположным способом решает проблему отношений с аудиторией проект «Бесцельные сессии» кураторского объединения «Лига нежных». Елена Ищенко, Мария Сырычевой и приглашенный куратор Жоанна Монбарон буквально и демонстративно отказываются от присутствия публики на своих дискуссиях с художниками. Их тщательно подготавливаемые сессии максимально закрыты от зрителей в то время, когда открытыми стали все круглые столы, лекции и вернисажи, — открытыми, в том числе, для досужей критики. И возвращаясь к идее некомфортности для арт-профессионалов нынешней постоянной работы на публику, можно сказать, что сегодня все мы чувствует себя уязвимыми и незащищенными как никогда, когда наши кухни и спальни стали публичными пространствами, и если раньше на арт-события приходила публика, хотя бы готовая потратить своё время на поход в музей, сейчас этот минимальный порог снят. Нейтральные темы и обтекаемые формулировки стали уделом людей, которым в других обстоятельствах было бы что сказать. Здесь нужно подчеркнуть, что «Лига Нежных» обычно и работает с темой заботы, причём направленной не на отдельных людей, а на целые сообщества или категории, например, инвалидов, для которых нужно не просто построить пандусы, но сделать комфортным их пребывание в среде людей, от них отличающихся. В данном случае забота направлена на сообщество арт-профессионалов, которые пусть и переживают стресс от постоянной работы на публику, но всё же хотят видеться и разговаривать, в том числе, на сложные болезненные темы, — например, как в разговоре с Сашей Хубер и Катериной Верба, о колонизации и деколонизации, восстановлении исторической справедливости и семейной истории, о коллективных травмах и мести, — не обороняясь всё время от разгневанных комментаторов. По результатам этих бесед публикуются расшифровки, но на самом деле подобные community based проекты — это не опубликованная документация, как художник поработал с группой людей, бабушками в домах престарелых или сотрудниками большой корпорации, а та новая комфортная среда и те новые связи между людьми, которые образовались в процессе этой работы, можно даже сказать, что преображенные этим опытом люди — это и есть художественное произведение.

Еще одна практика заботы об арт-сообществе — это онлайн-резиденции. Пусть и поддерживаемые «Про Гельвецией», они формально не принадлежат проекту  FastForwArt, но замечательно вписываются в концепцию специально созданных виртуальных пространств, где встречаются художники, и которые существуют по собственным законам как идеальная модель новой реальности. В допандемийном мире перемещение художника в новое для него пространство было краеугольным камнем концепции арт-резиденций, считалось, что для полноценной работы художник должен получить новые впечатления, увидеть новый мир, незнакомую реальность, исследовать её, познакомиться с другими людьми, может быть, сделать свой проект вместе с ними. Подобный сценарий не обязателен, но он многое дает и самому художнику, и месту, куда он приезжает. Кроме того, важным фактором была мастерская — арт-резиденции предоставляют художникам пространство для работы, которыми те, может, не обладают. В этой ситуации вынуждено возникающие в 2020 году онлайн-резиденции могут рассматриваться как суррогат потерянных возможностей перемещения. До некоторой степени так и есть: Анна Чефранова, куратор резиденций иллюстраторов, считает, что художникам сейчас просто необходимо безопасное пространство, где можно откровенно поговорить о своих нынешних трудностях, не только пандемийных, но и например, проблемах цензуры и самоцензуры. А Анастасия Пацей, куратор резиденции арт-центра «Пушкинская —10» в Петербурге, уверена, что если у резиденции нет возможности предоставить мастерскую художнику во время пандемии, то, может быть, у неё есть возможность финансово поддержать художника, чтобы он смог для себя эту мастерскую снять. С её точки зрения, этот новый онлайн-формат не стоит называть резиденцией, потому что тогда, действительно, получится подделка реального опыта и заведомо провальная попытка изучить местный контекст через окно зума. Однако возможность познакомить художника с местной арт-средой до того, как он приедет и, ошарашенный и растерянный, попытается понять, куда попал, — ценна сама по себе. По моим наблюдениям, художники чаще всего жалуются именно на отсутствие подготовки, может быть, пробного визита в резиденцию. Конечно, менеджеры обычно отправляют будущим участникам подборки материалов или ссылок, чтобы им помочь, но опять же постоянный чёс проектов не позволяет провести этот этап подготовки полноценно, и художник плохо представляет себе, куда едет. Полагаю, что онлайн-резиденция оказалась способом осознания, как нужно делать обычную оффлайн-резиденцию, и с открытием границ сохранится в качестве её составной части. Пожалуй, именно пример арт-резиденций — это хорошее финальное подтверждение мысли, что не имеет смысла ждать того, что всё вернётся и будет как раньше. У нас есть стимул подумать о том, как мы хотим, чтобы было дальше.

Автор: Алина Стрельцова, искусствовед и шеф-редактор журнала «Искусство»

В шести эпизодах подкаста «FASTFORWART. Культурный обмен: в поисках новых форматов» искусствовед Алина Стрельцова вместе с кураторами и художниками осмысляет и анализирует новые форматы международного сотрудничества в сфере современной культуры на примере проектов-победителей опен-колла FastForwArt и других инициатив Про Гельвеции.

1. Первый эпизод — разговор с куратором и художником Борисом Шершенковым, автором проекта «Лаборатория пространственной электроакустики X Space Emulation Art Label».

2. Второй эпизод — разговор с куратором Ириной Аксёновой, одной из авторов проекта «NotLand», созданного на стыке современного искусства и гейм-дизайна.

3. Третий эпизод — разговор с куратором и музыкантом Сергеем Чирковым, автором проекта «P2P в эфире» — серии онлайн-сессий с участием музыкантов «Студии новой музыки» и двух швейцарских композиторов Аннет Шмуцки и Сержа Вуйя.

4. Четвертый эпизод — разговор с куратором и художницей Алиной Белишкиной, автором идеи проекта «You, inter alia» — интерактивных виртуальных прогулок по Санкт-Петербургу и Женеве.

5. Пятый эпизод — разговор с кураторами Еленой Ищенко, Марией Сарычевой и Жоаной Монбарон, авторами идеи проекта «Бесцельные сессии» — онлайн-дискуссии между швейцарскими и российскими художниками, творческими коллективами и арт-инициативами.

6. Шестой эпизод — разговор с кураторами онлайн-резиденции #VirtualSpar Анастасией Пацей и куратором онлайн-резиденции «Окно» Анной Чефрановой.

Также подкасты доступны на:

Google Podcasts

Apple Podcasts

 

Онлайн-дискуссия «Культурный обмен: в поисках новых форматов» – итоговая встреча авторов проектов-победиелей опен-колла Про Гельвеции FastForwArt, организаторов онлайн-резиденций и представителей московского офиса Швейцарского совета по культуре Про Гельвеция.

В ходе дискуссии участники встречи представляют реализованные проекты, дают оценку сделанному и рассуждают о дальнейших перспективах международного сотрудничества в сфере культуры и совместно ищут ответ на главный вопрос инициативы FastForwArt: каковы они, актуальные и релевантные сегодняшнему времени форматы взаимодействия между арт-практиками разных стран?

Модератор встречи:
Алина Стрельцова, искусствовед, шеф-редактор журнала «Искусство»

Участники:

Other Dossiers

Upcoming maintenance work

The application portal myprohelvetia will be updated from 1.1.-7.1.2024. Due to these changes, open applications must be finalized and submitted via the current online portal (myprohelvetia.ch) by the latest 23:59 on 31 December 2023. Until this date, the deadlines and criteria outlined in the current guidelines and calls for applications apply. New applications can be created and submitted in the application portal as of 8 January 2024.